начальства-с. Вот извольте посмотреть, как талия...
(Поворачивается.)
Юсов. Постой. (оглядывает его и нюхает табак.) Талия хорошо... Да еще,
Белогубов, смотри, пограмотней.
Белогубов. Вот правописание-то я, Аким Акимыч, плохо-с... Так что, поверите
ли, самому обидно.
Юсов. Эка важность, правописание! Не все вдруг, привыкнешь. Напиши сначала
черновую, да и попроси
поправить, а потом уж с этого и пиши. Слышишь, что я говорю?
Белогубов. Уж попрошу кого-нибудь-с поправить, а то все Жадов смеется-с.
Юсов. Кто?
Белогубов. Жадов-с.
Юсов (строго). Да сам-то он что такое? Что за птица? Еще смеется!
Белогубов. Как же-с, ведь надо показать, что уче-ный-с.
Юсов. Тьфу! Вот что он.
Белогубов. Я даже никак не могу определить его Аким Акимыч, что он за
человек-с.
Юсов. Ничтожество!..
Молчание.
Сейчас я там был (показывая на кабинет), так говорили (тихо): не знаю, что с
племянником делать! Пойми
из этого.
Белогубов. А ведь как о себе-то много мечтает-с.
Юсов. Высоко летает, да где-то сядет! Уж чего лучше: жил здесь на всем
готовом. Что ж ты думаешь,
благодарность он чувствовал какую-нибудь? Уважение от него видели? Как же не
так! Грубость,
вольнодумство... Ведь хоть и родственник ему, а все-таки особа... кто же
станет переносить? Ну, вот ему и
сказали, другу милому: поди-ка поживи своим разумом, на десять целковых в
месяц, авось поумнее будешь.
Белогубов. Вот глупость-то до чего доводит-с, Аким Акимыч! Кажется, то
есть... Господи... этакое счастие!
Поминутно должен Бога благодарить. Ведь так я говорю, Аким Акимыч, должен он
Бога благодарить-с?
Юсов. Еще бы!
Белогубов. Сам от своего счастия бегает. Чего ему еще нужно-с! Чин имеет, в
родстве с таким человеком,
содержание имел готовое; кабы захотел, мог бы место иметь хорошее, с большим
доходом-с. Ведь Аристарх |
