так в виду
чего не имеет ли. Уж сейчас из слов видно, кто какой человек. Твой Жадов что
говорит с тобой, как вы одни
остаетесь?
Полина. Ну уж, Юлинька, вот хоть сейчас голову на отсечение, ничего не
понимаю, что он говорит. Сожмет
руку так крепко и начнет говорить, и начнет... чему-то меня учить хочет.
Юлинька. Чему же?
Полина. Уж, право, Юлинька, не знаю. Что-то очень мудрено. Погоди, может
быть, вспомню, только как бы
не засмеяться, слова такие смешные! Постой, постой, вспомнила!
(Передразнивая.) "Какое назначение
женщины в обществе?" Про какие-то еще гражданские добродетели говорил. Я уж и
не знаю, что такое. Нас
ведь этому не учили?
Юлинька. Нет, не учили.
Полина. Он, должно быть, в тех книгах читал, которые нам не давали.
Помнишь... в пансионе? Да мы,
правда, никаких не читали.
Юлинька. Есть об чем жалеть! и без них тоска смертная! Вот бы на гулянье или
в театр - другое дело.
Полина. Да, сестрица, да.
Юлинька. Ну, Полина, признаться сказать, на твоего надежды мало. Нет, мой не
таков.
Полина. Какой же твой?
Юлинька. Мой Белогубов хоть и противен немного, а надежды подает большие.
"Вы, говорит, полюбите
меня-с. Теперь еще мне жениться не время-с, а вот как столоначальником
сделают, тогда женюсь". Я у него
спрашивала, что такое столоначальник. "Это, говорит, первый сорт-с". Должно
быть, что-нибудь хорошее.
"Я, говорит, хоть и необразованный человек, да у меня много дел с купцами-с:
так я вам буду из городу
шелковые и разные материи возить, и насчет провианту все будет-с". Что ж? это
очень хорошо, Полина,
пускай возит. Тут и думать нечего, за такого человека надо идти.
Полина. А у моего, должно быть, нет знакомых купцов, он мне об этом ничего не
говорит. Ну, как он мне не
станет привозить ничего?
Юлинька. Нет, должно быть, и у твоего есть. |
