Гордея-то
Карпыча дома не будет.
Митя. Хорошо-с, зайду беспременно.
Пелагея Егоровна. Уедет ведь опять... да, уедет туда, к этому, к своему-то...
как его?..
Митя. К Африкану Савичу-с?
Пелагея Егоровна. Да, да! Вот навязался, прости Господи!
Митя (подавая стул). Присядьте, Пелагея Егоровна.
Пелагея Егоровна. Ох, некогда. Ну да уж присяду немножко. (Садится.) Так вот
поди ж ты... этакая
напасть! Право!.. Подружились ведь так, что н?-поди. Да! Вот какое дело! А
зачем? К чему пристало?
Скажи ты на милость! Человек-то он буйный да пьяный, Африкан-то Савич... да!
Митя. Может, дела какие есть у Гордея Карпыча с Африканом Савичем.
Пелагея Егоровна. Какие дела! Никаких делов нет. Ведь он-то, Африкан-то
Савич, с агличином всё пьют.
Там у него агличин на фабрике дилехтор - и пьют... да! А нашему-то не след с
ними. Да разве с ним
сговоришь! Гордость-то его одна чего стоит! Мне, говорит здесь не с кем
компанию водить, всё, говорит,
сволочь, всё, видишь ты, мужики, и живут-то по-мужицки; а тот-то, видишь ты,
московский, больше всё в
Москве... и богатый. И что это с ним сделалось? Да ведь вдруг, любезненький,
вдруг! То все-таки рассудок
имел. Ну, жили мы, конечно, не роскошно, а все-таки так, что дай Бог всякому;
а вот в прошлом году в
отъезд ездил, да перенял у кого-то. Перенял, перенял, уж мне сказывали... все
эти штуки-то перенял. Теперь
все ему наше русское не мило; ладит одно - хочу жить по-нынешнему, модами
заниматься. Да, да!.. Надень,
говорит, чепчик!.. Ведь что выдумает-то!.. Прельщать, что ли, мне кого на
старости, говорю, разные
прелести делать! Тьфу! Ну вот поди ж ты с ним! Да! Не пил ведь прежде...
право... никогда, а теперь с этим с
Африканом пьют! Спьяну-то, должно быть, у него (показывая на голову) и
помутилось. (Молчание.) Уж я так
думаю, что это враг его смущает! Как-таки рассудку не иметь!.. Ну, еще кабы
молоденький: молоденькому
это |
