блаженство! Лучше
придумать нельзя. (Слегка обнимает Лидию.)
Л и д и я. Jеаn, ты мой?
Т е л я т е в. Раб, раб, негр, абиссинец...
Л и д и я (поднимая на него глаза). Надолго ли?
Т е л я т е в. На век, на всю жизнь, даже более, если это можно.
Л и д и я. Ах, как я счастлива!
Т е л я т е в. Нет, как я-то счастлив. (Целует ее.)
Л и д и я. Ах, боже мой, какое блаженство! Мaman!
Т е л я т е в. Как, maman? Зачем тут maman? Нам третьего не нужно.
Л и д и я. Я знаю, Jеаn, что не нужно; но я так счастлива.
Т е л я т е в. Тем лучше.
Л и д и я. Моя душа так полна, мне хочется поделиться с ней моею радостью.
Т е л я т е в. Не надо ничем делиться! Нам больше останется.
Л и д и я. Да, да, твоя правда, радостью не надо делиться, ее и так немного
на земле. Но все равно, должны же мы будем ей сказать.
Т е л я т е в. Вот уж не понимаю. Что ей сказать?
Л и д и я. А то, Jеаn, что мы любим друг друга и желаем быть неразлучны на
всю жизнь.
Т е л я т е в. Да, вот что! Значит, по форме, как следует, законным браком.
Ну, извините, я этого не ожидал.
Л и д и я. Что я слышу? Чего же вы ожидали? Говорите!
Т е л я т е в. Быть вашим слугой, рабом, чем угодно. А что касается брака,
- это уж не мое дело.
Л и д и я. Как же вы осмелились?
Т е л я т е в. Я ни на что не осмеливался. Я только не запрещал вам любить
меня, и никому запрещать не буду.
Л и д и я. Да разве вы стоите моей любви?
Т е л я т е в. Совершенная правда, что не стою; но разве любят только тех,
которые стоят? Что ж бы я был за дурак, если бы стал отказываться от вашей
любви и читать вам мораль? Извините, учить вас морали я никак не возьмусь,
это мне и не по способностям, и совсем не в моих правилах. По-моему, чем в
женщине меньше нравственности, тем лучше.
Л и д и я. Вы чудовище! Вы гадкий!
Т е л я т е в. Справедливо, и потому вы |
